За полвека с момента публикации программной книги В. Р. Поттера «Биоэтика: мост в будущее» (“Bioethics: Bridge to the Future”, 1971) [1] биоэтические требования стали неотъемлемой частью исследовательской практики [2, 3]. Предметное развитие биоэтической дискуссии вполне соответствует тезису В. Р. Поттера о том, что «культурная эволюция была бы очень медленной, если бы не постоянное стремление человека вводить в свою жизнь что-то новое и уклоняться от точного следования тому, чему его учат».

Констатируя значение работы В. Р. Поттера как интеллектуального манифеста [2], нельзя не отметить ряд изложенных в работе В. Р. Поттера тезисов, представляющихся дискуссионными с точки зрения общепризнанного гуманистического содержания биоэтической концепции. В первую очередь к ним нужно отнести демографический аспект проблемы «опасного знания» [1, с. 79], как ее рассматривает В. Р. Поттер.

«Опасное знание», отмечает В. Р. Поттер, «накапливается быстрее, чем мудрость, необходимая для управления им». Как пример реализации «опасного знания» в XX в. В. Р. Поттер приводит опыт использования отравляющих газов в период Первой Мировой вой ны, антропогенные факторы актуальных для середины XX в. проблем экологии [1, с. 35–36, 67, 84–93].

«Вместо разрешения мировых проблем, — пишет В. Р. Поттер, — наука создала новые — дополнительные». В том числе, отмечает В. Р. Поттер, «открытия, предотвратившие дальнейшее распространение малярии, привели к впечатляющему снижению детской смертности. Спасенные дети выросли, создали свои собственные семьи, и таким образом эти открытия способствовали бурному росту населения. Каждый ученый, изучавший эту проблему, понимает, что нет особой необходимости в том, чтобы отдельные семьи обладали всеми необходимыми знаниями проблемы снижения детской смертности, которая раньше контролировала рост популяции… человечество уже перешло Рубикон, и уже не может вернуться к гуманным методам роста населения планеты… горькая правда состоит в том, что предпринимаемые нами усилия не адекватны поставленной задаче» [1, с. 81].

Рассматривая различные аспекты развития медицинской науки и констатируя, что «рост численности населения планеты вышел из-под контроля», В. Р. Поттер приводит мнение Г. Хардина: «Демографические проблемы не имеют технического решения; они требуют основательного расширения морали», эффективного контроля рождаемости [1, с. 167].

По мнению В. Р. Поттера, «человека как биологическое существо нужно рассматривать в контексте его видового выживания». Рост населения — одна из приоритетных проблем человечества. «Дилемма человека как биологического существа состоит в том, что реальные успехи в сохранении и развитии человеком здоровья основаны на знании закономерностей, управляющих целыми популяциями… и если эти знания будут использоваться без соответствующего контроля рождаемости, то результаты будут катастрофическими… необходимый контроль рождаемости невозможен на базе индивидуального медицинского обслуживания и только государственные органы могу принять необходимые для этого широкомасштабные решения. Но если людей не будут лечить надлежащим образом…, то организованные меньшинства будут противиться и бороться против установленного большинством контроля рождаемости». В. Р. Поттер подчеркивает предпочтительность использования ресурса физиологической и культурной адаптации [1, с. 173].

Подытоживая рассмотрение демографической проблемы, В. Р. Поттер делает вывод: «Допускать неконтролируемый рост народонаселения где бы то ни было — аморально» [1, с. 174].

Неоднозначно отношение В. Р. Поттера к проблеме эвтаназии. «Медицинская наука, — отмечает он, — уже достигла определенной границы решения вопроса, касающегося прекращения человеческой жизни, и каждый день к акой-нибудь добросовестный врач стоит перед  дилеммой — прекращать или продолжать поддерживающие терапевтические мероприятия, которые могли бы продлить жизнь, но не сделали бы ее более терпимой для страдающего человека. Решение о продолжении поддерживающей терапии легко обосновывается, но как быть в том случае, если пожилой раковый больной приговаривается этим выбором к длительной и болезненной смерти? В этой ситуации, по-видимому, не следует злоупотреблять медицинским вмешательством, так как оно все равно не предотвратит неизбежную смерть… Все, что нам необходимо, — это полноценная жизнь в детстве и среднем возрасте, а также возможность достойно окончить жизнь в старости» [1, с. 83].

Анализируя характер «реалистического знания человека» [1, с. 36] В. Р. Поттера, следует учитывать, что несмотря на заявляемые им «научно- философские» основания биоэтической концепции [1, с. 61], свою задачу, поставленную в “Bioethics: Bridge to the Future”, В. Р. Поттер видит в том, чтобы «понять природу человека и его отношение к миру», поскольку «человечеству срочно требуется новая мудрость, которая бы являлась “знанием о том, как использовать знание” для выживания человека и улучшения его жизни» [1, с. 9]. Другими словами, В. Р. Поттер рассматривает биоэтический подход как универсальную методологию этической оценки прогресса [2].

В этом смысле заявляемый В. Р. Поттером «прагматизм» «актуальных решений» не является последовательным прагматизмом в его концептуальном, философском значении, как, например у Д. Дьюи или Р. Рорти. Подход В. Р. Поттера к «этическим» (по сути медико- социальным) вопросам носит не этико- философский характер, а скорее выражает смысл статистической целесообразности, подкрепляемой, с одной стороны, компетентным мнением исследователя с тридцатилетним опытом, с другой — пафосом «достижения социального блага» [1, с. 5–7, 3, 36].

Таким образом, позиция В. Р. Поттера ограничивается мнением реалистичного [1, с. 13] ученого-«эксперта» [4], ищущего основания «интеграции» знаний «естественных и гуманитарных наук» для формирования социальной стратегии развития, «рекомендаций в области общественной деятельности» [1, с. 10, 14, 35].

С позиции философской методологии при решении задач «интеграции» знания, как отмечал А. В. Азов, «возвращение назад в прежнее состояние невозможно. То, что было разделено раньше, не образует при собирании (насильственной интеграции) первоначального единства, что подразумевает потери. Поэтому требуется поиск философских и методологических оснований нового интегративного знания, недостижимого путем суммирования, сборки отдельных фрагментов в систему. Принцип системности противоположен принципу целостности» [5].

Развивая идею связи трех форм «адаптации»: физиологической, эволюционной и культурной, анализируя «психологические и поведенческие изменения, в основе которых — физиологические и клеточные биологические механизмы», В. Р. Поттер не рассматривает этот вопрос в широком смысле как проблему философской (социокультурной) антропологии, акцентируя аксиологический аспект практического применения знаний для их дальнейшего совершенствования на пользу человеческой популяции [1, с. 32–34].

«Этика человека, — отмечает В. Р. Поттер, — больше не может изучаться без реалистического понимания экологии в самом широком смысле этого слова. Этические ценности мы не должны рассматривать вне биологических факторов. Мы испытываем большую потребность в Земельной этике, Этике живой природы, Популяционной этике, Этике потребления, Интернациональной этике, Гериатрической этике и т. д. Все они включают биоэтику, ибо выживание всей экосистемы является своеобразной проверкой системы наших ценностей» [1, с. 5].

Нужно отметить, что не только подчеркнутая доминанта «биологического» во взглядах В. Р. Поттера вносит существенные коррективы в оценку его концепции с позиции «междисциплинарности», но и его тяготение к широкой периферии сравнительного анализа. Понастоящему интегрирующим основанием биоэтики — «нового знания» стало его гуманистическое значение как типичного «интеллектуального манифеста» своей эпохи [2]. При этом, являясь характерным явлением времени, концепция В. Р. Поттера имеет особенности, связанные с социокультурным контекстом.

Интеллектуалы в европейской, в широком смысле западной истории, в буквальном смысле «обладали» связью с властью. Этот органический социокультурный симбиоз был следствием исторической корреляции факторов «силы» и «воли» в развитии общественных отношений [2].

Послевоенное американское общество, в отличие от народов «Старого Света» не знавшее всей глубины драмы Второй Мировой войн ы, не испытывало потребности в «неореалистической» селекции новой генерации интеллектуалов, органически не связанных с политической стратегией «New Deal» эпохи Ф. Рузвельта. «Академический» американский интеллектуал не только удержал свои околовластные спикерские позиции, но в  каком-то смысле сумел буквально «отождествить» себя с властью, как в случае с Д. Кеннеди.

Но на рубеже 1960-х — 70-х годов, в условиях кризиса концепции «Great Society» Л. Джонсона, классический альянс «власть и интеллектуал» в массовом американском сознании начинал восприниматься как «мезальянс». Наиболее социально активная часть американского общества, резко размежевавшегося в период становления «маккартизма» и так и не пришедшего к консолидации при Д. Кеннеди, готова была с большей симпатией воспринимать не политически респектабельную позицию «сервильных интеллектуалов» establishment’a, а внесословную харизматичность «независимых», неочевидно ангажированных прогрессивных культуртрегеров: от Мартина Лютера Кинга до Боба Дилана.

В этих условиях, концептуальная манифестация попрежнему сохранявшего в массовом сознании свой независимый статус «академического» интеллектуала не могла не быть услышана. Этому не помешала даже очевидная мнимость «демократичности» биоэтики, по сути адресованной узкому кругу интеллектуалов- единомышленников [1, с. 10].

Нарочитый «механистический прагматизм» В. Р. Поттера — как «компетентное мнение специалиста», малоинтересное массовой аудитории — в конечном счете уступил по значению для интерпретаторов гуманистическому значению его интеллектуальной манифестации. Его послание в  чем-то идеалистично, отчасти художественно. Мир будущего в концепции В. Р. Поттера — словно «иммерсивная инсталляция», подобная работам популярного в 1960-х — 70-х годов в Мадисоне (где жил и работал В. Р. Поттер) Сэма Гильяма (Sam Gilliam). Человек будущего, в соответствии с тезисами подытоживающего концептуальную программу В. Р. Поттера «Биоэтического кредо» личности, входит в реальность маркированных широкими художественными мазками задач прогресса как активный преобразователь, вооруженный «интегративным знанием» относительно не только жизни, но и смерти [1, с. 209].

Подход интеллектуалов к проблемам «интегративного знания» отличает, как правило, отсутствие интереса к обыденным ценностям. Для них важно выявить аксиологические основания истинности, актуальности и гуманистической рациональности устремлений человека и всего человечества [6]. Эту задачу и решает В. Р. Поттер, подходя к ней с позиции актуального социального опыта своего времени.

Социальная история XX в. неоднократно демонстрировала человечеству возможность перехода в состояние, близкое к первобытным правилам выживания сильнейшего, превосходства по «законам леса». Граница «леса», в метафизическом и буквальном смысле, это самый показательный символ рациональной демаркации гуманизма. В этом смысле «биоэтика» В. Р. Поттера отразила важнейшую в истории общества потребность в рациональном объяснении противоречивости социальной реальности — надежду на человека будущего, способного преодолеть несовершенство настоящего.

Востребованность гуманистических прогнозов относительно судьбы человечества, апеллирующих к научным обоснованиям, особенно на «границах» эпох, в условиях нарастания новых цивилизационных угроз, не вызывает удивления. Конструирование оптимистичного будущего — одна из задач интеллектуалов. И «прагматичная» по форме, но очевидно гуманистическая по сути позиция В. Р. Поттера не является исключением. Дискуссионность ряда тезисов его программной книги («Биоэтика — мост в будущее») имеют основанием методологическую «реалистичность», характерную для подхода эксперта, рассматривавшего актуальные проблемы общества в контексте рационализма цивилизации.

Признанная компетентность В. Р. Поттера как практического специалиста позволила биоэтической концепции интегрироваться в предметно-о бъемный контекст профессиональной дискуссии не только медицинского и биологического, но и в широком смысле научного сообщества. Биоэтические тезисы продолжают служить основой как теоретического переосмысления глобальных задач, так и аксиологических обоснований практической деятельности, разнообразных форм социальной практики [3]. При этом современному читателю, комментатору и интерпретатору биоэтической концепции В. Р. Поттера необходимо осознавать, что реализация моделируемой им стратегии развития требует не только объективного отношения к биоэтическим принципам, но и реальной оценки ресурсов, необходимого потенциала практических усилий по их применению со стороны каждого специалиста и каждого человека [1, с. 84].