Связь между религией, этикой и медициной существует и признана с древнейших времен. Одна из важнейших христианских добродетелей —  милосердие —  являет себя и практически реализуется во многом именно в сфере врачевания. В этой связи вопрос об этическом состоянии врача является одним из важнейших вопросов в современной российской медицине. Перед современным человеком множество вызовов, проявляющих себя в техногенных, социальных и биоэтических рисках и угрозах. Ответить на эти вызовы можно, опираясь на традиционные ценности, в основании которых лежит христианская мораль. Именно поэтому особенно актуально в наши дни обратиться к духовному наследию.

Библейское послание своим появлением кардинально изменило понимание реальности и человека: «слово Христа, содержащееся в Новом Завете… перевернуло все понятия и проблемы, поставленные философией в прошлом, определив их постановку в будущем» [1]. Прежде всего, возникло новое понимание «божественного» и «трансцендентного» —  теперь Бога нельзя сравнивать ни с чем тварным. И если древнегреческая мысль была космоцентрической и человек в ней понимался как некий микрокосм, повторяющий все закономерности большого космоса и никогда не выходящий за пределы законов космоса, то в Библии человек предстает как образ и подобие Бога-творца и, следовательно, становится выше любого творения, выше природы, выше космоса. Способность человека принимать волю Божью делает его превыше тварного мира. И если для древнего грека закон —  это закон космоса, одинаковый и для богов, и для людей, то в Библии добродетелью является следование Божьим заповедям, которые открывает человеку непосредственно сам Бог. Теперь моральный закон дан свыше, и его суть —  совпадение воли человека с волей Бога. Если добродетель —  это следование воле Божьей, то грех — это игнорирование этой воли, восстание против нее, стремление поступать по своему собственному разумению. Совершая грех, человек, возможно, сам того не осознавая, стремится занять место Бога. С Адамом грех вошел в человека и принес с собой болезни, страдания и смерть. Древнегреческий разум усматривал в человеке способность самостоятельного избавления от последствий греха, например, путем самопознания и нравственного совершенствования. Христианское миросозерцание не упраздняет этих великих способностей человека, но, вместе с тем, утверждает, что человек может освободиться от последствий греха только с Божьей помощью, когда Бог сам идет навстречу человеку через крестную жертву Иисуса Христа. Только терпеливо принимая свой крест и уподобляясь Христу, человек с Его помощью может преодолеть последствия греха —  болезни, страдания, смерть.

Согласно христианской антропологии, человек понимается уже не как противоречивое единство души и тела, но как трехчастное единство тела, души и духа. Духовная ипостась понимается как сопричастность души Богу, как богоподобное начало в душе человека, определяющее его способность отличать добро от зла, истину от лжи, красоту от безобразия, то есть спасительное для души от губительного. Жить в духе —  это значит жить «главными благородными силами и стремлениями» [2]. Высшей добродетелью христианства становится смирение, «ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мк. 8:35) [3]. Великим примером истинного смирения и любви становится жертва Самого Иисуса Христа.

Христианин не уповает на переселение души после смерти, как это делали многие древние, он верит в воскресение и соединение души с телом после Страшного Суда, поскольку, согласно христианскому представлению, полноценный человек —  это единство души и тела.

Возвращаясь к древнегреческой медицинской этике, нашедшей свое выражение в клятве Гиппократа, мы не можем не заметить ее связь с религией. Этические воззрения врачей античности отличались пониманием ограниченности рационального знания. Известно, что в тяжелых случаях, когда рациональная медицина была бессильна, больные обращались в святилище бога Асклепия.

Утверждение необходимости во всех случаях медицинской практики уповать на Бога-Творца усилилось в христианскую эпоху. Появился христианизированный средневековый вариант клятвы Гиппократа:

«Из Гиппократовой клятвы, насколько пригодно для христианина.

Да будет благословен Бог, Отец Господа нашего Иисуса Христа, который благословен во веки веков; я не лгу.

Я не запятнаю изучение врачебного искусства.

Я никому не вручу даже просимого смертельного зелья и не укажу пути к этому. Равным образом я не дам абортивного средства никакой женщине, ни наружного средства, ни внутреннего.

Я буду обучать этому искусству тех, кто нуждается в нем, без претензий и без договора.

Я использую лечение для помощи страждущим сообразно моим способностям и моему разумению.

В чистоте и святости я буду поддерживать мою жизнь и мое искусство.

В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для помощи больным, воздерживаясь от всего неправедного, умышленного и не умышленного — т ого, что ведет к смерти или страданию, а также от постыдной связи с человеком зависимым или свободным, мужчиной или женщиной.

Что бы при лечении я ни увидел или ни услышал (а также и вне лечения, в бытовом окружении), о чем не следует распространяться, того я не разглашу, считая это священной тайной.

Теперь же, если я сдержу и не нарушу эту клятву, то да поможет мне Бог в жизни и искусстве и да ниспошлет мне уважение людей на вечные времена. Если сдержу я слово, но, если нет, да постигнет меня обратное этому» [4].

Мы видим, что в клятве Гиппократа многое было созвучно представлениям христианского врача. Это и готовность обучать тех, кто нуждается в овладении врачебным искусством, это и недопустимость применения смертельных средств и проведения абортов, это и обещание вести добродетельную жизнь, это и воздержание от неэтичного поведения по отношению к больным, это и обещание не разглашать увиденного и услышанного во время лечения. Как пишет французский философ и богослов Жан-Клод Ларше, отличительной чертой врача-христианина является «убежденность, что сами по себе и силами одного своего искусства они ничего не могут добиться». Поэтому «прежде чем поставить диагноз, они молят Бога о наставлении и перед тем, как назначить лечение, просят у Господа, чтобы оно было надлежащим и действенным» [5].

Из клятвы Гиппократа христианами исключена часть, в которой говорилось о верности наставнику и сообществу медиков, что, вероятнее всего, говорит о недоверии христианских врачей языческим объединениям. «Не надейтесь на князей, на сынов человеческих, в которых нет спасения» (Пс. 145:3) [3]. Зато заметно усилено упование на Бога-Отца и Христа, Бога-Сына.

В свете целостного подхода к человеку как единству тела, души и духа появилось различение телесных, душевных и духовных заболеваний. Телесные болезни связаны с нарушением нормальной работы органов и систем организма, но даже их подлинные причины могут скрываться в духовной жизни человека. Телесные болезни могут посылаться как некое вразумление человеку от Бога. Для больного очень важно понять, что в его жизни противоречит Божественным заповедям, какая душевная дисгармония заставляет страдать тело. В книге Иисуса, сына Сирахова, говорится: «Почитай врача честью по надобности в нем, ибо Господь создал его, и от Вышнего —  врачевание… Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими… Для того Он и дал людям знание, чтобы прославляли Его в чудных делах Его: ими он врачует человека и уничтожает болезнь его… Сын мой! в болезни твоей не будь небрежен, но молись Господу, и Он исцелит тебя… Оставь греховную жизнь и исправь руки твои, и от всякого греха очисти сердце… и дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от тебя, ибо он нужен…» (Сир. 38: 1–14) [3].

Важно отметить, что, хотя телесность человека по своему составу роднит его с животным миром, тем не менее, у человека есть высокое призвание —  стоять над всем миром, над природой. Поскольку человек, впав в грех, заразил весь мир, постольку именно через человека, через его очищение очищается и окружающая среда. Первым, кто очистил материальный состав человеческого тела —  да и вообще весь материальный состав Вселенной от тления и смерти —  был Христос.

Если телесные болезни связаны с дисгармонией тела, то душевные болезни находят свое отражение в изменении психики человека. В Новом завете Христос говорит о высоком статусе души: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10:28) [3]. Душа — с имвол жизни, ее источником является Бог. Душа нуждается в теле, а тело —  в душе. Душа пользуется мозгом, но, если мозг болеет, душа не может здраво рассуждать. Болезнь показывает человеку власть смерти над ним, и это уже религиозная проблема, связанная с грехопадением человека, последствиями которого являются болезнь и смерть.

Если душа есть «Божие дыхание», как утверждал святитель Григорий Богослов, то дух —  это наполненность божественной благодатью, «частица Божества» [6]. Человек имеет здоровый дух, когда живет по-христиански, в соответствии с заповедями, данными Богом.

Соответственно, поврежденный больной дух живет греховной жизнью, нарушая заповеди. Именно поэтому в христианской литературе чаще употребляется понятие «исцеление», поскольку, спасаясь от греха, человек не просто «лечится». Он восстанавливает себя как целостный образ.

Для лечения телесных и душевных болезней нужен врач. А помощь в духовном исцелении и подготовке к вечной жизни оказывает священник. В Новом Завете есть каноническое обоснование совершения священником таинства елеосвящения: «Если кто из вас болен, пусть призовет пресвитеров церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне» (Иак. 5:14) [3]. И здесь очень важен союз священника и врача в соответствии с такими принципами биоэтики, как принцип автономии пациента, принцип благодеяния, принцип непричинения вреда и принцип справедливости. И врач, и священник — каждый по-своему —  способствуют  исцелению больного человека. Священник помогает человеку обрести внутренний покой и отыскать духовные силы как для продолжения земной жизни, так и для перехода в вечность. Участие священства в оказании помощи людям, находящимся в посттравматических состояниях, в реабилитации зависимых наряду с врачами и психологами является важной составляющей проявления духовной заботы. Помощь больным, согласно Новому Завету, была важной частью служения апостолов: «Больных исцеляйте… прокаженных очищайте…» (Мф. 10:8) [3]. Что касается терминальных больных, то священники помогают им преодолеть страх смерти. Они исповедуют, причащают и соборуют пациентов хосписов, в то время как врачи облегчают их физические страдания.

Митрополит Антоний Сурожский, врач по светскому образованию, обращает внимание на то, что подготовку терминальных больных к смерти необходимо осуществлять на протяжении развития их болезни, но, призывает он «готовьте умирающих не к смерти, а к вечной жизни» [7]. Более того, митрополит Антоний говорит о «готовности дать человеку умереть», имея в виду, что отношение врача к больному не может быть просто «научным», оно должно включать в себя сострадание и жалость. И это предполагает в отдельных случаях дать человеку возможность спокойно умереть, как бы парадоксально это ни звучало. Задача врача, как ее точно сформулировал митрополит Антоний —  «оберегать жизнь». «Бог создал и лекарство, и врача, и порой в его руке исцеление наше». Святитель Феофан Затворник говорит о том, что «к лекарствам обращаться нет греха, ибо и лекарь Божий, и лекарства Божии, и рецепты Божии… Когда Богом даны сии средства, то к ним и обращаться должно. Богу угодно было окружить нас, кроме естественных, и сверхъестественными средствами. И никому не закрыт доступ к сим источникам. Ключ к ним —  вера. И Бог, когда хочет сим образом исцелить, Сам же влагает и силу веры и влечет туда, где благоволит дать исцеление» [8].